Неточные совпадения
Но чем громче он говорил, тем ниже она
опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и падала с дивана,
на котором сидела,
на пол, к его ногам; она упала бы
на ковер, если б он не держал ее.
— Иссосали мы тебя, Соня…
Поля, Леня, Коля, подите сюда… Ну, вот они, Соня, все, бери их… с рук
на руки… а с меня довольно!.. Кончен бал! Г’а!..
Опустите меня, дайте хоть помереть спокойно…
Вдруг он переступил осторожно через порог, бережно притворил за собой дверь, подошел к столу, подождал с минуту, — все это время не спуская с него глаз, — и тихо, без шуму, сел
на стул подле дивана; шляпу поставил сбоку,
на полу, а обеими руками оперся
на трость,
опустив на руки подбородок.
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и
опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы, смотрел в лицо племянника неестественно блестящим взглядом серых глаз с опухшими веками. Глотнув воды, он поставил стакан
на стол, бросил бумажный шарик
на пол и, пожав руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо...
Потом,
опустив ботинок
на пол, он взял со стула тужурку, разложил ее
на коленях, вынул из кармана пачку бумаг, пересмотрел ее и, разорвав две из них
на мелкие куски, зажал в кулак, оглянулся, прикусив губу так, что острая борода его встала торчком, а брови соединились в одну линию.
Самгин ошеломленно
опустил руки, пальто упало
на пол, путаясь в нем ногами, он налил в стакан воды, подал ей порошок, наклонился над ее лицом.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли
на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя,
опускал ноги с постели
на пол, то непременно попадал в них сразу.
И нынче еще упорный в ненависти к англичанам голландский фермер,
опустив поля шляпы
на глаза, в серой куртке, трясется верст сорок
на кляче верхом, вместо того чтоб сесть в омнибус, который, за три шилинга, часа в четыре, привезет его
на место.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь
опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал
на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного
пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Над нами загудело, завыло. Я уже знал, что это — пароход, и не испугался, а матрос торопливо
опустил меня
на пол и бросился вон, говоря...
Уже самовар давно фыркает
на столе, по комнате плавает горячий запах ржаных лепешек с творогом, — есть хочется! Бабушка хмуро прислонилась к притолоке и вздыхает,
опустив глаза в
пол; в окно из сада смотрит веселое солнце,
на деревьях жемчугами сверкает роса, утренний воздух вкусно пахнет укропом, смородиной, зреющими яблоками, а дед всё еще молится, качается, взвизгивает...
В коридоре было чуть посветлее, и когда сторож
опустил свою ужасную ношу
на пол, то Тамара
на мгновение закрыла лицо руками, а Манька отвернулась и заплакала.
Они шли с Николаем по разным сторонам улицы, и матери было смешно и приятно видеть, как Весовщиков тяжело шагал,
опустив голову и путаясь ногами в длинных
полах рыжего пальто, и как он поправлял шляпу, сползавшую ему
на нос.
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его рука, и, казалось, слышал даже клокотавшее в груди его бешенство. И я все ниже
опускал голову, и слезы одна за другой капали из моих глаз
на пол, но я все повторял едва слышно...
— Я! — Ромашов остановился среди комнаты и с расставленными врозь ногами,
опустив голову вниз, крепко задумался. — Я! Я! Я! — вдруг воскликнул он громко, с удивлением, точно в первый раз поняв это короткое сло-во. — Кто же это стоит здесь и смотрит вниз,
на черную щель в
полу? Это — Я. О, как странно!.. Я-а, — протянул он медленно, вникая всем сознанием в этот звук.
И поднял длинную руку над своей головой, а потом
опустил ее
на аршин от
пола и сказал...
И вот она сидит, боком к окну, вытянув больную ногу по скамье,
опустив здоровую
на пол, сидит и, закрыв лицо растрепанной книжкой, взволнованно произносит множество непонятных и скучных слов.
На другой день она снова явилась, а за нею, точно
на верёвке,
опустив голову, согнувшись, шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб в
поле, и завертел фуражку в руках так быстро, что нельзя было разобрать ни цвета, ни формы её.
Пью, смотрю
на оборванцев, шлепающих по сырому
полу снежными опорками и лаптями… Вдруг стол качнулся. Голова зашевелилась, передо мной лицо желтое, опухшее. Пьяные глаза он уставил
на меня и снова
опустил голову. Я продолжал пить чай… Предзакатное солнышко
на минуту осветило грязные окна притона. Сосед опять поднял голову, выпрямился и сел
на стуле, постарался встать и опять хлюпнулся.
Третий — влек этот груз
на другой конец сарая, где четвертый, снабженный вместо крючка щипцами, снимал «штуки» с вагона и
опускал их в раскрытые люки газовых печей, устроенных под
полом.
Слова отца заставили ее повернуть голову к разговаривающим; она стояла,
опустив раскрасневшееся лицо к
полу; в чертах ее не было видно, однако ж, ни замешательства, ни отчаяния; она знала, что стоит только ей слово сказать отцу, он принуждать ее не станет. Если чувства молодой девушки были встревожены и
на лице ее проглядывало смущение, виною всему этому было присутствие Вани.
Бедняга Джузеппе торчал в углу один, мрачный, как чёрт среди детей; сидел
на стуле согнувшись,
опустив голову, и мял в руках свою шляпу, уже содрал с нее ленту и понемногу отрывал
поля, а пальцы
на руках у него танцевали, как у скрипача.
Илья сначала отталкивал её от себя, пытаясь поднять с
пола, но она крепко вцепилась в него и, положив голову
на колени, тёрлась лицом о его ноги и всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а потом, приподняв с
пола, обнял и положил её голову
на плечо себе. Горячая щека женщины плотно коснулась его щеки, и, стоя
на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она всё говорила,
опуская голос до шёпота...
Услыхав за дверью тяжёлый грохот железа, он сел
на пол, обнял руками колени и
опустил голову.
Явился антрепренер,
опустил занавес, и Людмилу унесли вниз, в уборную, и положили
на земляной
пол. «Простудилась», — сказал кто-то. Публика неистовствовала и вызывала ее.
Тетушка выдвигалась немножно вперед и была ярко освещена, меж тем как ее подруга, отстав
на один шаг, шла скромно,
опустив головку, отчего ее тихое, задумчивое личико оттенилось в его верхней части широкими
полями соломенной шляпы и приняло глубокое, таинственное выражение.
— Я вот еще какую вас видел, вот какохонькую! — говорил Елпидифор Мартыныч, показывая рукою от
полу на аршин и все ниже и ниже затем
опуская руку. — Что же ваша матушка поделывает и как поживает?
Действительно, весь
пол в сенях был занят спящими вповалку бурлаками. Даже из дверей избы выставлялись какие-то ноги в лаптях: значит, в избе не хватало места для всех. Слышался тяжелый храп, кто-то поднял голову, мгновение посмотрел
на нас и опять бессильно
опустил ее. Мы попали в самый развал сна, когда все спали, как зарезанные.
Наталья
опустила письмо Рудина к себе
на колени и долго сидела неподвижно, устремив глаза
на пол.
И вот раз вечером вошел я в кухню, а там никого, и сидит
на полу кот,
опустил облезлую морду, дремлет, должно быть, в тепле.
Дарья Никитична только
опустила глаза. Плохо она верила теперь даже игумену Моисею: не умел он устрашить воеводу вовремя, а теперь лови ветер в
поле. Осатанел воевода вконец, и приступу к нему нет. Так
на всех и рычит, а знает только свою поганку Охоньку. Для нее подсек и свою честную браду, и рядиться стал по-молодому, и все делает, что она захочет, поганка. Ходит воевода за Охонькой, как медведь за козой, и радуется своей погибели. Пробовала воеводша плакаться игумену Моисею, да толку вышло мало.
Заранее весь похолоделый, я сбрасываю одеяло,
опускаю ноги
на пол, встаю…
…Время от времени за лесом подымался пронзительный вой ветра; он рвался с каким-то свирепым отчаянием по замирающим
полям, гудел в глубоких колеях проселка, подымал целые тучи листьев и сучьев, носил и крутил их в воздухе вместе с попадавшимися навстречу галками и, взметнувшись наконец яростным, шипящим вихрем, ударял в тощую грудь осинника… И мужик прерывал тогда работу. Он
опускал топор и обращался к мальчику, сидевшему
на осине...
Герасим принес стул, поставил не стукнув, враз
опустил его ровно до
полу и поднял ноги Ивана Ильича
на стул; Ивану Ильичу показалось, что ему легче стало в то время, как Герасим высоко поднимал его ноги.
Некоторое время она стояла,
опустив голову, роняя письма одно за другим в шкатулку, как будто желая освоиться с фактом, прежде чем снова поднять лицо. Неуловимые, как вечерние тени, разнообразные чувства скользили в ее глазах, устремленных
на пол, усеянный остатками прошлого. Встревоженный, расстроенный не меньше ее, Аян подошел к Стелле.
С удвоенною от болезни силою он легко вырывался из рук нескольких сторожей, так что они падали
на пол; наконец четверо повалили его, и, схватив за руки и за ноги,
опустили в теплую воду.
Ползая
на четвереньках, они терли ее песком и камнем, потом обильно
поливали водой из брандспойта и из парусинных ведер, которые то и дело
опускали за борт
на длинных концах.
Побледневшая от неожиданности и испуга, она отвела глаза от картины,
опустила их
на пол…
«Бледный, с дрожащей нижней челюстью, Вронский стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем. Но чем громче он говорил, тем все ниже она
опускала свою, когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она все сгибалась и падала с дивана
на пол, к его ногам.
Матушка сидела перед огнем в своем кресле и,
опустив книзу глаза, грустно смотрела
на ярко освещенную огнем голову Хариты, которая полулежала
на разостланной у ног матери
на полу козьей шкуре и, обхватив руками матушкины колена, прислонилась к ним головою.
И вот после обеда я торжественно закурил папиросу. «Лимонные. Дюбек крепкий». Принес из сада. Девочки стояли вокруг и смотрели. Я смеялся, морщился, сплевывал
на пол. Папа молча ходил из столовой в залу и назад, — серьезный и грустный, грустный. Иногда поглядит
на меня,
опустит голову и опять продолжает ходить.
Я
опустил руку в дорожную сумку, где у меня был маленький бинокль, и только что стал наводить его
на крышу, как кто-то серым рукавом закрыл мне «
поле зрения».
Анна Филатьевна при этих словах старухи поднялась с
пола, но продолжала стоять
на коленях,
опустив низко голову.
— Разве он, разве он… — вдруг
опустила ноги
на пол Ирена Станиславовна и даже выпрямилась
на канапе. — Это не ваше дело, что он… Я говорю, значит надо делать, вы знаете, что я даром не говорю.
Агафья Тихоновна то приподнимала труп в своих объятиях, то снова
опускала его
на пол, трясла за руки, а слезы ручьем текли из ее старческих глаз.
Все еще с приподнятым воротником, взялся он за ручку стеклянной двери. Споткнувшись немного о половик, лежавший между первой дверью, он
опустил пониже голову, посмотрел прищурившись
на пол и подумал:"Сколько я здесь времени не был и все то же — па пропр [нечисто (фр.).]".
Она уже сползла с дивана и,
опустив ноги
на пол, топнула ножкой.
Она пересела еще раз, и еще; потом прилегла впоперек кровати и снова привстала и, улыбнувшись
на две лежащие
на полу подушки, вспрыгнула и тихо в ту же минуту насупила брови.
На верхней подушке, по самой середине была небольшая ложбинка, как будто бы здесь кто лежал головою. В самом верху над этой запавшей ложбинкой, в том месте, где
на мертвецком венце нарисован спаситель, сидел серый ночной мотылек. Он сидел, высоко приподнявшись
на тоненьких ножках, и то поднимал, то
опускал свои крылышки.
— Ну чтò такое? От кого? — неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он
опустил ноги в шерстяных чулках
на земляной
пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.